29. Восточный Экспресс

- Вот, смотри сам! Никакого Поспелова тут нету!

Вахтёрша тычет Юре под нос папку со списками. Ей 60, вдова, бывшая учительница, и педагогика из неё до сих пор так и прёт. "Садись, двойка!" – ясно читается в её строгих очах.

- А вон в том списке? – робко спрашивает Юра.

- И там тоже нету! Сколько можно повторять?

- Тётя Клава, можно, я посмотрю? – Маша перегибается через стойку. – Юра, ТОЧНО нету!

- Надо ему позвонить, - говорит Юра. Достаёт мобильник, глядит на тёмный экран и вспоминает, что батарея там на нуле аж со вчерашнего дня.

- Извините, а можно у вас мобилку подзарядить? – спрашивает он вахтёршу.

- Нельзя! – монументально заявляет вахтёрша. – Идите в бар, там у них розетка есть.

В баре полутемно и пусто. За стойкой скучает бармен, а в дальнем углу сидит успешный продюсер с модным лэптопом. Ему 56 лет, холост, в бумажнике 750 гривен и сто долларов – но если присмотреться, то видно, что это всё понты. На самом деле, он не успешный, а кругом задолжавший и квартиру просравший. И не продюсер вовсе, а просто старый гей, который косит под киношника, чтобы снимать мальчиков.

- Оба-на, и Вилькицкий сюда пожаловал! - говорит Маша. – Юра, ты точно не хочешь с ним поговорить?

- Не хочу, - отвечает Юра и ныряет в ближайшее укрытие. Столики в баре разделены перегородками – не сильно высокими, но спрятаться можно. Ну, вот он и прячется, находит там розетку и подключает телефон.

Маша садится напротив. И спрашивает:

- Чего ты его так боишься? Съест он тебя, что ли?

- Съест не съест, но на уши сядет, - отвечает Юра. - А на фига мне это сейчас?

- Вилькицкий – это очень ценный контакт, - говорит Маша. – И я тебе его дарю. Не нужно сейчас – значит, запаси его на потом, не для себя, так для друзей. Имей в виду: это гарантированный выход на большой экран!

Юра ухмыляется Машиной наивности:

- Не, Маша. Это гарантированный выход в жопу, и больше никуда.

- Ты что, гомофоб? – морщится Маша.

- Не в этом смысле, - объясняет Юра. – Дядька уже лет пять на голяках. И не при делах вобще.

И пересказывает Маше всё, что увидел. У неё аж глаза загораются:

- Вот это новости! А ты уверен?

- Ну, я ни разу не проверял… но почему-то всегда уверен. Вижу, что раньше он что-то делал в кино… но уже лет пять ничего не делает. Берёт кредиты и пропивает, вот и всё.

Маша уже не может усидеть на месте:

- Ой, как хочется пойти проверить. Ладно, посиди здесь, а я сейчас аккуратненько его прощупаю.

И упархивает к старому гею, и вскоре бармен уже наливает ей из квадратной бутылки с красным ярлыком. Чувствуется, что разговор у них будет долгий.

Юра возится с телефоном. Там десять эсэмэсок от Светы, одна другой тупее, последние пять он уже убивает не глядя. Из Полтавы ничего нету – это хорошо. Значит, пока не ждут и не волнуются.

Теперь позвонить этому ДжаМайку… а какой у него номер?

Как раз этого Юра и не знает: спросить забыл. С ДжаМайком можно связаться только по Скайпу, но Юрин телефон не умеет выходить в интернет. Или, может быть, умеет, но Юра не в курсе, как его заставить.

Юра косится на Машу: у неё-то телефон точно с интернетом. Но Маша занята Вилькицким, он ей что-то показывает на своём компе, оба смеются. И в сторону Юры она даже не смотрит.

"На фиг эту Машу, - думает Юра, – пойду сейчас поищу нормальное интернет-кафе. Где-то тут должно быть".

Вылезает из своего закутка – и тут замечает, что в соседнем боксе светится ноутбук! За ним сидит режиссёр, 33 года, женат, образование неоконченное высшее, в кармане 5 гривен – но если присмотреться, то видно, что режиссёр этот очень знаменит, имеет собственную студию и легко находит деньги под любой свой проект.

Юра бросает взгляд на экран. Какой-то видеоблог, название Юре ничего не говорит. Режиссёр читает комментарии к своему ролику. Кино, наверно, про Сибирь: на стоп-кадре унылые ёлки за окном унылого вагона и надпись в стиле 60-х годов: "Eastern Express Experience". Однако немецкие глаза от этой картинки возбуждаются чрезвычайно! И прямо-таки жаждут увидеть, что там будет дальше.

Юра невольно подходит поближе - и тут знаменитый режиссёр вдруг вздрагивает и оборачивается.

- Ты кто? – спрашивает он.

- Я Юра, – отвечает Юра.

- Ну, допустим, - говорит режиссёр. – И чего тебе надо, Юра?

- Можно ролик посмотреть? Это же ваш ролик, да?

Режиссёр мотает головой:

- Нельзя, Юра. Это великое искусство, до понимания которого ты ещё не дорос. Оно взорвёт твои неокрепшие мозги, и они разлетятся во все стороны, и всё тут заляпают – но нужно ли нам это, Юра? Их ведь потом не соберёшь, да и мне не улыбается счищать с себя чьи-то мозги – а они ведь жирные, Юра, хрен потом отстираешь. Мозги в этом смысле гораздо хуже, чем говно.

Юра смеётся:

- Я же его всё равно посмотрю. Название уже знаю, вон оно написано. Eastern Express Experience, за секунду найду и посмотрю.

- Твои проблемы, - говорит режиссёр. – Иди ищи, но знай, что я тебя предупредил. Это кино опасно для твоего организма. Запомнил?

И пристально смотрит Юре в глаза. А зрачки у него как пятаки, и взгляд так и светится психоделическим безумием. "По ходу, он под дексом – или, может быть, даже под кислотой…" – соображает Юра. И тут режиссёр вдруг часто-часто моргает, отодвигается и встревожено спрашивает:

- Э… а что это у тебя с глазами?

- Не волнуйтесь, - отвечает Юра, - вас не глючит. У меня реально разные глаза: один зелёный, а другой карий. Странно, да?

- Не то слово, - говорит режиссёр. – Просто крышу рвёт и кишки выворачивает. НА вот, надень.

И даёт Юре тёмные очки. Юра водружает их на нос и улыбается режиссёру. Но тот не улыбается в ответ, а ворчит:

- В очках ещё хуже… прямо медуза-горгона какая-то. Зачем тебе такая причёска, Юра? Ты растаман, что ли?

- Ну, да, - отвечает Юра. – Типа того.

Режиссёр передёргивает плечами.

- Какой ужас. А трава у тебя есть?

- Ну, есть… А что?

- А ты не догадываешься?

- Что, прямо здесь будем?

- Нет, Юра, здесь не Голландия. Здесь на это могут неадекватно отреагировать. Давай-ка выйдем на минутку, я знаю одно элитное место.