17. Числа
Красные оказываются галимой дешёвкой. Юра поставил на них полсотни, а получил всего сто пятьдесят. Хотя по логике, если жёлтые круче всех, то красные должны быть круче зелёных – или не должны?
Зависнуть на этой заморочке не даёт Маша. Она, как локомотив, впрягается в Юру и вытаскивает его под софиты. Заставляет ещё раз пройтись туда-сюда, ещё раз поразглядывать автоматы, ещё несколько раз сказать: "В "Чёртовой Дюжине" никто не проигрывает!".
Все автоматы одинаково беспонтовые. Сплошное крошево и никаких слитков – хрен тут выиграешь! Поэтому "никто не проигрывает" у Юры больше не получается – ну, то есть, он эти слова проговаривает, но настолько вяло и неубедительно, что даже у Гали, наверно, лучше бы получилось.
Маша замечает, что Юра скис, и наливает ему ещё пятьдесят. Юра косеет и начинает чудить. Прямо на камеру пересказывает Славджину телегу из серии "Про числа". Типа, тринадцать – это не просто тринадцать… это очень правильное число… единица – Великий Джа… тройка – Святая Троица… а если сложить их вместе… то получается квадрат… такое типа окошко… и вот, его раскрываешь… а оттуда течёт Благодать… и сразу всё ништяк… Славджа такие телеги может задвигать про любое число, хоть про номер троллейбусного билета. И всегда получается складно и позитивно, плохих чисел у Славджи не бывает!
Казино помаленьку расплывается в Африку. Веет конопляным духом, на автоматах расцветают пальмы и львы, между ними проступает Славджа – и Юра чувствует, что сейчас его утянет в туннель…
"По ходу, я в говно…" – соображает Юра. Надо сказать, что в обычной жизни он даже пива не пьёт, и коньяк для него реально тяжёлый наркотик. Он бы давно уже с копыт свалился – но тут и камера, и зрители, и две тыщи гонорара – значит, надо стоять до конца! Юра сглатывает коньячную отрыжку, делает глубокий вдох, расправляет плечи, улыбается – и замечает электронную рулетку.
Она стоит в углу зала – аппетитная, блестящая – и выигрышное число светится на ней так ярко и призывно, что Юра машинально тянется за деньгами. Достаёт сотню и решительно шагает к аппарату. Съёмочная группа следует за ним, тётки встают на цыпочки, главный вытягивает шею.
Юра ставит сто рублей на "шестнадцать".
- А почему не на "тринадцать"? – недоумевает Маша.
Но Юра уже не в состоянии вспомнить, при чём тут "тринадцать".
- Тринадцать, шестнадцать… какая разница? – отвечает он. - Главное, что в "Чёртовой Дюжине" никто не проигрывает!
При этих словах рулетка вдруг оживает сама по себе. Шарик с грохотом проносится по диску - и замирает напротив цифры 16!
Юра торжествующе оглядывает обалдевший зал. И снова замечает между автоматами Славджу - и врубается наконец, что этот оборванный и оторванный чел ни разу не Славджа.
Это Бодя. Блин, как не вовремя…
- Стоп, снято! – говорит Маша. – По-моему, достаточно. Сергей Александрович, хотите посмотреть материал?
Главный кивает. Оператор ставит телекамеру на барную стойку, все сгруживаются вокруг неё. Юра тоже бы хотел на себя посмотреть, но вот - приходится идти выяснять, чего там этому Боде надо.
- Понимаешь, Юра, у меня тут срочные дела нарисовались… - говорит Бодя. – То есть, до вокзала я тебя не смогу подвезти. Вот, рюкзак свой забери.
В глаза Юре он старается не смотреть, потому что нет у него никаких срочных дел. Просто не хочется ему с Юрой в одной машине сидеть, вот и всё. Но Юра делает вид, что ни о чём не догадался: ему, кстати, тоже сейчас в Бодину машину не хочется. Бодя же со своей темы не слезет – или будет всю дорогу дуться, или будет морали читать про порнографию и проституцию. Нет уж, лучше на такси!
Юра берёт свой рюкзак, прощается с Бодей и возвращается в зал. Все увлечены просмотром видео, к камере не протолпиться, а на барной стойке, всеми забытая, стоит початая бутылка коньяка. Юра зачем-то наливает себе сто грамм, выпивает залпом – и тут же забывает про Бодю и его растаманские загоны. Залезает на барный стульчик, кладёт голову на стойку и засыпает.
А через полчаса его будит Лида и сообщает, что деньги прибыли.