III. ГДЕ ЖЕ АГНЕЦ ДЛЯ ВСЕСОЖЖЕНИЯ? (Бытие 22, 7.)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АВРААМ - библейский патриарх. Дряхлый седобородый старец.

ИСААК - сын АВРААМА. Подросток спортивного телосложения.

Оба одеты в традиционные одеяния библейских пастухов (как их изображает европейская живопись).

УРИИЛ - архангел. В традиционном белом хитоне, с крыльями (см. первую часть).

ДЕКОРАЦИЯ изображает вершину холма в пустынной и холмистой местности.

(На сцене темно. Постепенно загорается очень тусклый свет, и зрители видят АВРААМА и ИСААКА, спящих возле большой кучи дров.

АВРААМ поднимает голову, глядит на ИСААКА, осторожно подползает к нему, вынимает у него из-за пояса нож и пытается его зарезать. ИСААК просыпается, хватает АВРААМА за руку и отнимает у него нож.)

ИСААК: Папочка, ну опять ты за свое! Прямо как сбесился, честное слово. (Связывает АВРААМА.) Не хочешь спать - так хоть другим не мешай. (Ложится рядом с АВРААМОМ.) Вчера же за день так уморились, а ты... (Бормочет что-то неразборчивое, засыпает. Тусклый свет постепенно гаснет.

Через некоторое время на сцене "светает". Возле кучи дров лежит один АВРААМ. Он просыпается, осознает свое положение, становится на колени и начинает молиться.)

АВРААМ: Господи мой Боже, выслушай недостойного раба твоего Авраама! Могущество Твое безмерно, мудрость Твоя непостижима; и все сущее на Земле славит Тебя. Господи мой Боже, ты пожелал сына моего Исаака себе в жертву, и вот я привел его сюда, дабы принести его Тебе в жертву. Но сын мой силен и дерзок; он отнял мой нож и связал мои руки, и бросил меня на землю. Я же стар и немощен; и нету у меня силы, чтобы освободиться, и победить его, и принести его Тебе в жертву. Господи, Господи, Владыко небес и земли, молю тебя: укрепи мои мышцы, дабы сумел я разорвать эти узы и исполнить твое повеление. Воистину, Господи, Ты властен надо всем, что я имею, ибо Ты дал мне все, что я имею, и если Ты говоришь мне: "Отдай!", я отвечаю Тебе: "Бери!", и не жаль мне ничего из того, что я имею, даже сына моего, единственного наследника. Не я противлюсь Твоей воле - сын мой противится Твоей воле, и как же мне исполнить Твою волю, если он молод, а я стар, если он силен, а я немощен телом? Потому и молю Тебя, Господи: укрепи мою плоть, даруй моим мышцам силу, дабы не мог строптивец торжествовать более. И да сбудется воля Твоя, аминь.

(Ощушает прилив сил, пытается разорвать веревки, затем в каком-то исступлении принимается перетирати их о камень.

Из-за кулис на сцену выходит ИСААК с бурдюком воды. АВРААМ замечает его и тут же садится таким образом, чтобы камень оказался за спиной.)

ИСААК: Доброе утро, папа! Как спалОся?

(АВРААМ мрачно молчит в ответ. ИСААК, не обращая внимания, складывает небольшой костер.)

АВРААМ: Зачем ты меня связал?

(Потихоньку, чтобы не заметил сын, перетирает веревки о камень.)

ИСААК: А зачем ты ночью зарезать меня хотел?

АВРААМ: Зарезать? Тебя?

ИСААК: А ты как будто не помнишь!

АВРААМ: Я? Тебя? Зарезать? Не может быть!

ИСААК: Ну, а что ты вытворял вчера, тоже не помнишь, или как?

АВРААМ: Вчера... Ну да, вчера. Кажется, был очень жаркий день. И мы весь день взбирались в горы, волокли дрова... для жертвенного костра, а потом... Нет, не помню!

ИСААК: А потом, уже ближе к вечеру, ты стал какой-то странный, начал заговариваться, плечом дергать. Я спросил тебя: вот, дрова несем, а где же наш жертвенный ягненок? А ты мне в ответ странную такую фразу: Бог, мол, найдет себе жертвенного ягненка. И посмотрел на меня так как-то... нехорошо так посмотрел...

Да... Ну, а потом сложили-таки мы этот жертвенник - а ты вдруг как скочишь мне на загривок! На дрова меня повалил, и все пытался ножом в горло ткнуть! Уфф... Прямо чуть не зарезал, ей-Богу! А потом еще ночью те же самые штуки... Вот же и связать тебя пришлось, чтобы от греха подальше.

АВРААМ: Боже милостивый! Нет, не помню. И что же, в самом деле зарезать тебя хотел?

ИСААК: Да не просто хотел, а прямо чуть не зарезал, чтоб я так был здоров! И что это на тебя вдруг нашло, совсем не понимаю. Ну, а сегодня вобще как, все в порядке?

АВРААМ: Да вроде бы ничего... только вот руки затекли. Слушай, сынок, развяжи меня, пожалуйста, а то уже просто нет сил терпеть.

ИСААК: Извини, папа, сейчас вот с костром управлюсь и моментально развяжу. А то все-таки страшновато как-то: все-таки я как бы к тебе спиной, а вдруг у тебя снова... (Поворачивается к АВРААМУ спиной и начинает разжигать костер.

В этот момент АВРААМ окончательно освобождается от веревок.)

АВРААМ: Умри же, непокорный сын!

(Хватает камень обеими руками и швыряет его в ИСААКА, но попадает в плечо. Видя, что не смог сбить ИСААКА с ног, убегает за декорации.)

ИСААК: Папа, папа! Куда же ты? Постой!

(Бросается вслед за ним, но тут же останавливается и возвращается к костру. Снова складывает ветки, разжигает огонь, кипятит воду для кофе и раскладывает на кожаной скатерти завтрак: лепешки, сыр и т. д. При этом он размышляет вслух.)

ИСААК: Сейчас вот кофе попьем и домой поедем. Какого черта, спрашивается, было нам ловить в этой идиотской пустыне? Три дня шли непонятно куда, еще и дрова везли, потом поволокли эти дрова на собственном горбу, и все в горы, в горы, в горы. Хоть бы осла с собой взяли, или, может быть, раба хотя бы одного, или даже обоих. Так нет же: перед Богом, видите ли, мы должны все сами, своими руками.

Прости меня, Господи, прямо иногда выть хочется ото всех этих глупостей. Иногда прямо - грех, конечно, - но иногда прямо так и думаешь: а как бы это славно было, если бы мой папа с таким вот сильным и мудрым Богом никогда и не связывался. А завел бы себе просто идола, как у всех нормальных людей дома стоит.

Конечно, от идола пользы, что с козла молока, но и мороки же с ним почти никакой. Нравится - поклоняешься, надоест - на помойку выкинешь. А тут нА тебе! бросай все и бежи туда не знаю куда. Мама больная лежит, за стадом никто не присмотрит, кроме пастухов, а пастухи воры: на той неделе целых три овцы пропало, на этой вообще десятка недосчитаемся.

Да... Как-то оно так все, прямо-таки одна беда за другой, ни тебе минуты покоя! Тут тебе мама больная лежит, тут тебе кочевники лошадей угнали, тут тебе серебро покрали, тут тебе шатер продырявился, а тут тебе еще и отец с ума сошел! Помолиться, что ли, за него, чтобы скорей выздоровел? (Становится на колени.) Господи мой Боже... Дальше там как? Не помню. Одно дело вместе с папкой молиться, он же все молитвы наизусть знает... (Снимает кофе с огня, замечает АВРААМА.) Папа, кофе готово, иди завтракать!

АВРААМ: А ты меня не свяжешь?

ИСААК: Ей-Богу, стоило бы! Ну, чего, спрашивается, было камнями кидаться? Или ты уже совсем того-этого? (АВРААМ прячется.) Ну, иди, иди, не бойся, не буду тебя вязать. (АВРААМ выходит из-за декорации и робко приближается.) Сейчас вот позавтракаем - и домой, мама, наверное, там уже совсем с ума сходит. (Наливает кофе себе и АВРААМУ.)

Папа, ты если на меня сердишься, значит, так прямо и скажи, за что а то я прямо ничего не пойму вообще.

АВРААМ (со вздохом): И я, сынок, тоже ничего не пойму. Просто чепуха какая-то творится.

ИСААК: Ничего себе, чепуха! Так это же прямо-таки чертовщина какая-то. Может быть, это на самом деле черти шкодничают, а? (АВРААМ молчит, его бьет нервная дрожь.) На вот, выпей кофе, успокойся. Сейчас позавтракаем - и ноги нашей больше здесь не будет!

(АВРААМ украдкой высыпает в чашку ИСААКА какой-то белый порошок, но ИСААК замечает этот маневр.)

Э! А чего это ты мне бросил?

АВРААМ: Это так... сахарок...

ИСААК (выливает свой кофе на землю, тщательно полощет чашку): Ты, папа, конечно, извини, но я сегодня лучше без сахара. Ну, ты сам понимаешь... (Наливает себе из котелка.) Тут вот еще на одну чашку осталось.

Пап, ну, что ты, в самом деле? Ну, не дал тебе Бог ягненка - так другой раз даст! Он же с тобой договор заключил, он же тебя любит, и ты тоже никогда не согрешал против него и всегда его слушался. Что ж тут страшного, если один раз... Может быть, он просто спит, или по делам пошел... Папа, ну, что ты плачешь, в самом деле? (Склоняется к отцу.) Ну, вытри слезы, успокойся, скоро домой вернемся, возьмешь любого ягненка, принесешь его в жертву - и все будет в порядке. Пап, ну, что ты?

АВРААМ (сквозь слезы): Я ему... А он меня... И жертвы у меня не взял, как у Каина проклятого! (Кидается на ИСААКА, пытается его задушить. ИСААК ударяет АВРААМА. АВРААМ отлетает, падает и лежит без движения.)

ИСААК (подбегает к отцу, тормошит его): Папа, папочка, ты живой? (АВРААМ шевелится.) Фу ты, слава Богу! Прости меня, папа, но ты ж меня чуть не задушил. Вот, смотри, чего на шее - синяк, наверное, будет!

(АВРААМ садится.)

Папа, скажи мне: ну, что я тебе такого сделал, что ты меня все время убить хочешь? В чем я перед тобой виноват?

АВРААМ: Ни в чем, сынок, ты ни в чем не виноват. Это я перед тобой неправ. Потому что не надо было от тебя ничего скрывать: может быть, если бы ты знал, ты бы поступил по-другому, чем теперь.

Неделю тому назад шел я в роще Вирсавии и вдруг услышал, что Господь окликнул меня по имени. И я ответил ему: я здесь, Господи. И спросил меня Господь: любишь ли ты, Авраам, сына твоего Исаака? И я ответил, что люблю Исаака больше жизни, и опять-таки поблагодарил Господа за то, что Он даровал мне сына. И тогда Господь сказал мне: возьми же, Авраам, сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака, и пойди в землю Мориа, и там принеси его в жертву на одной из гор, о которой я, Господь, скажу тебе. И я...

ИСААК: Папа, а ты уверен, что это говорил именно Бог?

АВРААМ: А кто же еще? Сердце мое трепещет при звуке этого голоса, и все, что Он мне прикажет, я исполняю беспрекословно и с благодарностью, даже если не вижу в его приказании никакого явного смысла. Ибо мудрость Его безмерна, и часто тайный смысл его приказаний становится ясен нам только со временем. Кто знает: может быть, Он захотел сделать тебя одним из своих ангелов? Или же Он предвидит, что ты принесешь в мир неизмеримое зло, и хочет избавить мир от этого зла? И вот я поблагодарил Его, и...

ИСААК: Папа, а все-таки: откудова ты знаешь, что это был именно Бог? Может быть, это какой-нибудь демон дурил тебе голову, чтобы ты послушал его, и тогда навредил бы себе и Богу? Ты только представь себе, если бы ты меня убил: мама лежит больная, если ты скажешь ей, что я умер, так она же это не переживет! А что дальше? Ты уже старый, детей у тебя вряд ли будет, и весь твой род на тебе закончится, правда? А ведь Бог хотел произвести от тебя великий народ, он же заключил с тобой договор. Так, может быть, это все-таки не Бог говорил с тобой неделю назад в Вирсавии?

АВРААМ: Да нет же, не мог я обознаться. Пойми меня сынок: вся моя жизнь - это ходить по свету и слушать этот голос, и я счастлив этим, и не надо мне лучшей доли. Мне ли не отличить его среди сотни тысяч других голосов, земных и небесных? Этот голос сказал мне когда-то: иди из Ура Халдейского в Ханаан, и Я дам тебе эту землю во владение. И я пришел сюда, и стал богат и знатен; а ведь был я никем, и ничего не было у меня, кроме моего Бога, который говорил со мной. Этот голос сказал мне: на будущий год родится у тебя наследник - и вот родился ты, а ведь мать твоя была уже старухой и не способна была рожать, но она забеременела, родила и выкормила тебя грудью. Воистину, чудо из чудес! Этот голос говорил мне: отцом великого народа сделаю тебя, двенадцать князей будут среди твоих потомков - и я верю ему, ибо не разу еще не было такого, чтобы слово его не сбылось. И вот сейчас он сказал мне: хочу сына твоего Исаака - и не о том я опечалился, что лишусь тебя, сын мой, совсем не о том! Все равно нигде и никогда не сможешь ты иметь лучшей доли, чем предначертал тебе Господь. О том я печалюсь, что ты противишься воле Господней и, даже зная о ней, продолжаешь сомневаться и упрямиться. Сын мой, сын мой! Покорись воле Господа нашего, не гневи его своей непокорностью! Ибо Господу одному ведомы пути жизни и смерти; он ведет нас и наставляет, мы же должны покоряться Ему и благодарить Его...

ИСААК: Папа, ты только сам подумай: ну как же наш Бог может приказать отцу убить своего сына? Помнишь, ты когда-то рассказывал мне, какие мерзкие религии бывают у гоев; как эти гои жертвуют своим богам сыновей и дочек, а то даже и родителей; как ихние женщины развратничают прямо в храмах, а мужчины, так те вообще... (краснеет.) И мы тогда еще радовались, что мы цивилизованные люди, и наш Бог не требует от нас всех этих глупостей. И что же теперь? Ты слышишь: какой-то голос приказывает тебе зарезать собственного единственного сына - и говоришь: это Бог. И даже не споришь с ним, не просишь его помиловать меня, и это при том что когда-то ты уговорил Его помиловать Содом, если наберется в нем десять праведников. Так неужели же этот Содом был тебе дороже меня?

АВРААМ: Там было совсем другое дело. Жители Содома были обречены вечно мучиться в преисподней за свои ужасные грехи; но, если бы они остались в живых, они могли бы раскаяться, искупить свою вину, и Господь бы помиловал их. Ты же, сын мой, чист и невинен, и, если ты умрешь сейчас, то сегодня уже будешь ты на небесах среди праведников. Не бойся смерти, сынок: боль мгновенна, и не сравнить ее с многочисленными муками и искушениями, которые подарит тебе дальнейшая жизнь. Небеса распахнулись и ждут тебя: ступай туда и забудь... (ИСААК быстро отодвигается от АВРААМА.) А-а-а! Непокорный, строптивый, скверный мальчишка, проклятие Божье на тебя! Погоди же, я помолюсь Господу, и он даст мне сил, чтобы справиться с тобой! (Падает на колени, воздевает руки к небесам.) Господи мой Боже!

ИСААК (поспешно перебивает): Папа, папа, а если это все-таки не Бог?

Ну вот, зарежешь ты меня, а Бог возьмет да и спросит: а где твой сын Исаак, которого дал Я тебе в наследники? Где твой сын Исаак, с которым я хотел заключить договор, чтобы он стал отцом великого народа? И что ты тогда Ему ответишь?

(Пауза.)

Послушай, папа, ведь ты же сам говорил: чем человек более праведный, тем сильнее Сатана старается его искусить. Вот и я ведь совсем не такой сильно праведный, а и то меня Сатана иногда искушает. Неделю тому назад, когда ты был в Вирсавии, сидел я дома, и вдруг услышал, как Господь зовет меня по имени. Я ему и отвечаю: я здесь, Господи. А он меня спрашивает: любишь ли, значит, ты отца твоего Авраама? А я отвечаю: люблю, Господи, отца своего больше жизни, и слава тебе, Господи, что Ты дал мне родиться у такого отца. И тут Он мне и говорит: возьми же, Исаак, отца твоего, которого ты любишь, Авраама, и принеси его в жертву. Но почему же? - спрашиваю я Его. Это же грех какой - убивать отца родного! А Господь мне и говорит: по Моему велению и отца, и мать убить не грех; самый страшный грех, говорит, это Меня не послушаться. Отец твой, говорит, задумал убить тебя или продать кочевникам, а наследником своим сделать Измаила, сына Агари, хотя я, Господь, его же предупреждал...

АВРААМ: Что за вздор! И в мыслях ничего такого не имел!

ИСААК: Вот я ему так и сказал: что за вздор! Отойди - говорю - от меня, Сатана! Тут он как начал ругаться, как начал меня стращать! Я уже думал - может, это на самом деле Господь, тем более что...

(Пауза.)

АВРААМ: Что "тем более"?

ИСААК: Тем более, папа, что я уже не такой маленький, как ты думаешь. Я уже знаю, что тетя Агарь - совсем мне не тетя, а сын ее Измаил - это твой первый сын и мой родной брат. Ведь верно?

АВРААМ: Кто тебе такое сказал?

ИСААК: Ну, здравствуй, папа. Об этом же все соседи знают, тоже мне секрет. И потом, я еще кое-об чем знаю...

(Пауза.)

АВРААМ: Ну! Говори же!

ИСААК: То, что мама моя - твоя родная сестра по отцу, и женился ты на ней не потому, что ее любил, а потому, чтобы наследство не дробить. Что, скажешь, неправда?

(Пауза.)

АВРААМ: К сожалению, сынок, все это чистая правда.

Да, ты уже достаточно взрослый, и тебе можно рассказать обо всем. Мама твоя была тогда девицей уже не первой молодости, да еще и с ужасно скверным характером, и везде успела показать себя с плохой стороны. Красивая она была, это да, этого у ней не отнимешь. Но, если бы я был хоть немножечко при деньгах, я бы ни за что на ней не женился, тем более что мы вместе росли, и я же знал ее всю как облупленную. Мало того: я даже тогда не собирался на ней жениться, когда отец уже поделил между нами наследство, и мне досталось всего ничего. Она сама затащила меня к себе в постель, а потом и говорит: ой, у меня будет маленький. Я и поверил; но только ждать этого маленького пришлось лет семьдесят, а если бы Господь не вмешался, так она бы, наверное, и до сих пор бесплодная ходила...

Боже мой! Первое время как мы с ней жили, я думал, я вообще чокнусь! Она же все деньги сразу захапала, сама хозяйство вела, сама рабов покупала, слуг и пастухов нанимала, по пастбищам ездила - ну, скажи мне, сынок, годится ли женщине по пастбищам ездить? А потом мы в Египет перебрались, жить стало как-то полегче - так она вообще с рельсов сошла, стала на людях без покрывала появляться, и доигралась, что забрали ее к фараону в наложницы; спасибо еще, Бог помог ее оттуда вызволить... И при всем при этом ревновала меня к каждой юбке, недели без скандала не проходило.

Или же взять вот эту историю с тетей Агарью... Опять же тут все из-за твоей мамы: я, говорит, бесплодная, хочу, говорит, ребеночка, купи мне, говорит, рабыню, пусть для меня ребеночка родит. Сама же эту рабыню выбрала - черную, тощую, такую, чтобы не на что глянуть. Вот так, сынок, и появилась у нас твоя тетя Агарь. И что ты думаешь: как только она забеременела - начала мама ее ко мне ревновать, и так над ней измывалась, что бедная Агарь от нас сбежала. Хорошо хоть, Господь послал к ней своего ангела, уговорил ее вернуться, а то я даже не знаю, как бы оно обернулось.

(Пауза.)

И ты, конечно, теперь подумаешь, что я Измаила люблю больше чем тебя, и сплю и вижу, как бы ему наследство оставить. И что все это жертвоприношение - только повод, чтобы от тебя избавиться, да?

ИСААК (неуверенно): А разве не так?

АВРААМ: Конечно же, не так. Потому что на самом деле никого я не люблю, кроме Господа Бога моего! Ни тебя, ни Сарру, ни Агарь, ни Измаила, ни Лота - одного только Господа люблю я всем сердцем своим! Только Его голос дарует мне блаженство, ни с чем не сравнимое; только с Ним я постигаю, что я Че-лов-век; что я создан по образу и подобию Его, и разум мой - малая частица Небесного Света, и душа моя - малая частица Духа Святого. (Увлекается собственной речью. ИСААК, заметив это, начинает собирать пожитки.)

И что же делать мне среди вас, с моим разумом и моей душой, как же любить мне вас, мелкие, глупые, жадные зверушки? ЧтО для вас разум? Орудие среди орудий, используемых для пропитания вашей плоти! ЧтО для вас душа? Когда вы голодны, вы не помните о ней, когда же насытитесь - забываете о ней! О плоти все ваши заботы, и нет у вас других забот. Вам ли слышать Бога? вам ли понять смысл Его речей? Вы боитесь его, ибо он силен и грозен; вы предлагаете ему ваши смехотворные жертвы и просите у него побольше серебра и мяса, защиты от болезней и избавления от врагов. Что ж, Богу нетрудно исполнить все ваши желания; и сотой доли от тысячной доли Его могущества достанет для того, чтобы вы получили то, о чем вы просите. Но вот Он глядит на вас - и тесно душе Его; он говорит вам свое Слово - и вы затыкаете уши и в страхе бежите от лица Его. Для того ли создавал Он вас разумными; для того ли наделял вас душой? Опомнитесь! ведь вы не скот среди скотов земных! по Своему ведь образу и подобию сотворил Он вас!

Смотрите: вот я, Авраам Еврей из Ура Халдейского, приобрел богатства и зЕмли, и скот мой размножился весьма, и родил я двух сыновей - и лишь о том моя радость, что Господь счел меня достойным и наградил всеми этими благами. Но, даже если бы Он не дал мне ничего из этих благ, или же отобрал у меня все, что я имею - ни на минуту не пожалел бы я об утраченном. Ибо Господь избрал меня в собеседники, и говорил со мной, и наставлял меня; и познал я блаженство веры, и силу покорности, и тайный смысл жертвоприношения. И я счастлив! - слава тебе, Господи! - я счастлив, что жизнь моя прошла в общении с Тобой, и что Ты не разочаровался во мне!

(Оборачивается к ИСААКУ.)

На тебя же, Исаак, я возлагал большие надежды, но ты не оправдал их. В эти дни испытывал нас Господь - но ты не выдержал испытания; ты убоялся, а, убоявшись, задумался и усомнился. Сила твоя и хитрость спасли тебе жизнь - но что проку тебе в этой жизни, ежели отвернется от тебя Господь?

ИСААК: Папа, так ты точно можешь быть уверен, что это говорил именно Господь? Если ты точно уверен, так вот (протягивает АВРААМУ нож) возьми, зарежь меня и спалИ вообще, к чертовой матери. Только что ты потом маме скажешь?

(АВРААМ молчит.)

Знаешь что, папа? Пошли наверное, отсюда, а то через часик такая жарища начнется, просто не дай Бог... Пошли, ладно? А за Бога ты мне всё по дороге расскажешь.

АВРААМ: Пошли.

(Уходят за кулисы. Некоторое время на сцене пусто, затем в зале понемногу загорается свет. На сцену выходят рабочие сцены и начинают разбирать декорации. Зрители понемногу начинают вставать. Вдруг на сцену выходит архангел УРИИЛ; на плечах у него лежит живой ягненок. Он оглядывается по сторонам, явно ища АВРААМА.)

УРИИЛ: Авраам! Авраам!

Эй, люди! Вы не видали тут старика с пацаном таким, лет, наверное, шестнадцати? Я тут им должен кое-что передать, куда они подевались? (Пристает с расспросами к рабочим сцены, пока один из них не показывает ему, куда ушли АВРААМ и ИСААК. После этого УРИИЛ быстрым шагом уходит за ними следом.)