II. ВЕРХНИЕ СТРАНЫ ЕГИПТА (Товит 8, 3.)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

РЕБ ИЕГУДА - учитель из еврейской школы. Длинная борода, черный длиннополый сюртук, черная шляпа.

РАФАИЛ - ангел. Высокого роста, крепкого телосложения. Одет в просторную униформу цвета хаки с красной повязкой на рукаве.

АСМОДЕЙ - демон. Телосложением и ростом похож на Рафаила. Одет так же, но униформа черного цвета и без красной повязки.

ДЕКОРАЦИЙ нет.

(Из-за кулис на сцену выходит РЕБ ИЕГУДА с большой книгой под мышкой и горящей свечой в руке. Он садится на табурет в центре сцены, ставит свечу на пол, надевает очки и раскрывает книгу.)

РЕБ ИЕГУДА: Молитва Сарры, дочери Рагуила из Экбатан Мидийских. (Читает по книге). Благословен Ты, Господи Боже мой, и благословенно имя Твое святое и славное вовеки; да благословляют Тебя вечно все творения Твои. И ныне к тебе, Господи, обращаю очи мои и лицо мое; молю, возьми меня с этой земли, чтобы мне не слышать больше упреков! Если же Тебе не угодно умертвить меня, то благоволи позаботиться обо мне и помиловать меня, чтобы мне не слышать больше упреков! (Поднимает глаза от книги.)

Почему же Сарра, дочка Рагуила из Экбатан, молила Бога о смерти? И что же это были за упреки, которых она не хотела слышать?

Может быть, она много грешничала и наконец раскаялась? Нет, она была чистая и невинная, и ей нечего было каяться. Может быть, она была старая и противная? Нет, она была молодая и прекрасная, как лилия долин. Может быть, она осиротела и обнищала? Опять-таки нет, потому что отец ее был богатый, как Ротшильд, а она была его единственная наследница. Тогда, может быть, у нее просто не было приличного жениха? Нет, женихи прямо-таки толклись возле ее дверей, и все они были очень приличные и разумные молодые люди. Тогда, может быть, она просто сошла с ума? Нет, нет, и еще раз нет - она совершенно не сошла с ума. Так в чем же тут дело? - спросите вы меня. А дело все в том, что не так все просто в этой жизни. Потому что девушка может быть и красавица, и умница, и богачка - и все равно может не иметь в этой жизни своего маленького личного счастья.

Жил на свете демон по имени Асмодей, и он хотел иметь Сарру, дочку Рагуила из Экбатан. Но Сарра не хотела иметь его. Сарра хотела выйти замуж за хорошего еврейского мальчика из хорошей еврейской семьи, и я уже говорил, что многие хорошие еврейские мальчики хотели жениться на Сарре, дочери Рагуила. И вот Сарра выходила замуж целых семь раз - но каждый раз в ее спальню приходил этот демон и убивал бедного жениха. Когда погиб первый жених, люди подумали, что это несчастный случай; когда погиб третий жених, люди подумали, что это просто совпадение; но, когда погиб седьмой жених, они просто перестали здороваться с Рагуилом и его дочерью Саррой. Матери убитых женихов проклинали Сарру, и все вокруг только и говорили, что она стала любовницей демона, и ее надо побить камнями. И я вам скажу, что по тому времени ее вполне могли побить камнями, потому что законы на этот счет тогда были очень-очень суровые.

И вот Сарра помолилась Господу, и Господь услышал ее молитву; но Он не стал забирать ее к себе на небеса. Он просто послал к ней ангела Рафаила, который решил все ее проблемы. Ангел научил молодого еврея по имени Товия, как выгнать демона из спальни. И вот Товия выгнал демона Асмодея из спальни, и Сарра вышла замуж за этого Товию, и жила с ним долго и счастливо. А демону пришлось убежать в верхние страны Египта, и там Рафаил поймал его и связал, и люди говорят, что этот демон до сих пор сидит там в каком-то колодце и будет там сидеть до скончания времен.

Благословим же Господа и будем полагаться на Него в трудную минуту, потому что каждый из нас все равно будет иметь от Него то, что должен иметь - днем раньше, или днем позже, но не больше, и не меньше. (Налетевший порыв ветра внезапно гасит свечу, и сцена погружается во мрак. Некоторое время на ней тихо и темно.

Затем сцена постепенно освешается. РЕБ ИЕГУДЫ и табурета здесь уже нет. РАФАИЛ тщательно рисует на полу равносторонний треугольник, затем переходит к выходу из-за кулис и начинает так же тщательно рисовать круг. Круг уже почти замкнут, когда за кулисами раздаются чихание, кашель и раздраженные возгласы: "Ну, блин, рыбой навоняли! Прям не продохнешь!". Из-за кулис решительным шагом входит АСМОДЕЙ. Круг останавливает его, как будто невидимая стена; он тыкается во все стороны в поисках выхода. В это время РАФАИЛ спокойно замыкает круг у него за спиной. АСМОДЕЙ замечает РАФАИЛА, бросается на него; РАФАИЛ, не оборачиваясь, отбрасывает его приемом айкидо и, завершив свою работу, становится в треугольник.)

АСМОДЕЙ (вглядевшись): Ёб твою мать! Рафаилище, братишка! Сколько лет, сколько зим!

(Носком ноги пробует на прочность "стену" круга. В течение почти всего представления диалог сопровождается попытками АСМОДЕЯ вырваться из "стакана" и стараниями РАФАИЛА не допустить этого. Это противоборство представляет собой почти самостоятельный бессловесный спектакль.)

(РАФАИЛ, глядя сквозь него, двумя фугитивами ("рожки" из пальцев) чертит в воздухе пентаграмму и шепчет Девяностый псалом ("Живый в помощи")).

АСМОДЕЙ: Да брось ты эту хуйню! Ты же и так защищен просто весь пиздец! Давай лучше водочки ебнем, за жизнь поговорим, а?

РАФАИЛ: Хватит паясничать, Асмодей! На этот раз твои грехи перешли всякие границы, и тебе предстоит держать ответ перед Всевышним. Подумай о том, что ты можешь сказать в свое оправдание.

АСМОДЕЙ: Оправдание? А хуя он не хочет, козел старый?

РАФАИЛ: Только без богохульств, пожалуйста.

АСМОДЕЙ: Не, в натуре! С хуя бы мне оправдыватся? Ну, уморил я пятерых жидишек вонючих - так Он же сам их сотнями в расход пускал ни за хуй собачий. Так какого же хуя...

РАФАИЛ: Все, что ты сказал - неправда и кощунство. Не ты пришел сюда судить Господа, а он привел тебя в верхние земли Египта, чтобы покарать тебя по мере твоих грехов. Нам известно, что ты убил не пятерых, а семерых сынов избранного народа. Кровь, пролитая тобой, вопиет к небу.

АСМОДЕЙ: А я говорю, что пятерых, а не семерых! Двое сами со страху подохли, бля буду! Так что передай Папашке нашему небесному, пусть он на меня этих двух жмуриков не вешает. Хули, я, что ли, виноват, что они такие слабонервные? И вобще, брось ты этот протокольный базар. Давай поговорим по-нормальному; кореша мы с тобой или не кореша, в конце концов? (Рафаил морщится и отворачивается.) Вместе ведь учились, вместе по бабам бегали, водку жрали... Ведь не может быть, чтобы ты уже совсем ссучился, ты же был такой пацан, просто пиздец всему, не мог же ты за эти хули там сколько лет стать в натуре конченным козлом. Ну, что молчишь? Или я не прав?

РАФАИЛ (нехотя): Все это дело прошлое, и сегодняшнего вопроса ни в коей степени не касается.

АСМОДЕЙ: А что тут, бля, за вопрос такой сложный? Виноват я или не виноват - Папашка все равно меня выебет, как тут не отпездывайся. Он же у нас такой: решил - значит, сделает. И хули тут понту пиздеть за мои расклады: я думаю, вы за них гораздо больше знаете, сколько я там кого замочил, и вобще. Ты мне лучше за себя расскажи: как оно на небе, у Папашки под крылышком? Что там, кайфы немерянные?

РАФАИЛ: Значит, ты отказываешься от оправданий?

АСМОДЕЙ (продолжает, как бы не услышав): Что там, хаваете кажждый день манку небесную с котлетами из Бегемота, а по четвергам у вас жареный Левиафан? Ухх, блин, и заебали же меня эти рыбные дни! И котлеты из Бегемота с манкой небесной! Охуенно интересное меню, я ебать не хотел!

РАФАИЛ: Да уж, конечно, зайчатины со свининой у нас не подают... И козлятины, вареной в молоке мы не едим, не то что некоторые... И все-таки: ты всерьез решил отказаться от оправданий и препоручить свою судьбу в руки Всевышнего?

АСМОДЕЙ: Да в рот я его ебал! Вот он я, перед ним, как комар на лысине. Ежели он такой крутой, пусть придет и прихлопнет. (Кричит в небо.) Эй, ты, хуйло обоссанное, а ну, конай на шишку! (РАФАИЛ затыкает уши.) Эй, хули ты ссышь, мужик ты или нет? Где, блядь, твои громы-молнии злопроёбанные?! Где, блядь, твои дожди огненные, где твои потопы сраные?! Давай их все сюда, покажи, блядь, свою крутость немеренную! Эй!!! Коззел, блядь, дырявый, а ну, вылазь из-за параши, вынь хуй со рта, расскажи мне, что ты со мной сделать хотел. А? (Приставляет ладонь к уху.) Громче, громче, что-то нихуя не слышно! (Замирает, как бы прислушиваясь к небесам.)

РАФАИЛ: Напрасно ты полагаешь, что Отец станет говорить с тобой. Он мог бы выслушать твои оправдания, но, коль скоро ты не хочешь оправдываться...

АСМОДЕЙ: А, так ты мне сейчас будешь угрожать, да? Ну-ну, интересно, чем же ты меня напугаешь.

РАФАИЛ: Ты превосходно знаешь, какая участь уготована тебе. Восьмая глава Товита, стихи второй и третий:

АСМОДЕЙ (перебивает): Так она же неканоническая!

РАФАИЛ (будто не слыша): "Товия же вспомнил слова Рафаила и взял курильницу, и положил сердце и печень рыбы, и курил. Демон, ощутив этот запах, убежал в верхние страны Египта, и связал его Ангел".

АСМОДЕЙ: Так вот откуда эта рыба!

РАФАИЛ: Твоя аллергия на запах рыбы - ни для кого не секрет. Месяц тому назад еврейская девушка Сарра...

АСМОДЕЙ (перебивает): Ха! Девушка - на левое ухо!

РАФАИЛ (не обращая внимания): ...дочь Рагуила, пожаловалась нам, что ты принуждаешь ее к сожительству и убил семерых ее женихов. Наши агенты донесли, что ты проживаешь в Верхнем Египте, и Господь послал меня исполнить начертанное в Писании.

Позволь напомнить тебе, что половое преступление, которое ты намеревался совершить, входит в число особо тяжких. Ты уже однажды был изгнан с небес за аналогичное преступление...

АСМОДЕЙ: Чья бы корова мычала! Тебя-то за эти дела вообще кастрировали!

РАФАИЛ: Да, кто из нас не был грешен в молодости. Но я раскаялся и искупил свой грех, и в дальнейшем не допускал подобных проступков...

АСМОДЕЙ: Нечем было грешить, вот и не допускал.

РАФАИЛ: Между прочим, здесь ты совсем не прав. Если такая операция произведена в зрелом возрасте, то мужская потенция сохраняется в полном объеме. Утрачивается лишь способность к зачатию... ну, и вожделение становится несколько слабее. Некоторые из наших ангелов (не буду называть их по именам) время от времени грешат с девицами, и Отец смотрит на это сквозь пальцы, поскольку все их грехи проходят без последствий. Кроме того, операция нисколько не сказалась на нашем внешнем облике: Отец просто закупорил нам семенные протоки, но сохранил все органы в первозданном виде. Я уверен, что многие из вас...

АСМОДЕЙ (иронически): Конечно, конечно! И красные повязки бы нацепили, и ходили бы строем, и псалмы бы орали... Да пойми ты, ёб твою мать, если ты уже ссучился, то один хуй, с яйцами ты или без яиц. Не в яйцах дело, понял? Тебе вот Папашка сказал: пойди, арестуй своего братишку, а то он что-то развыёбывался. А ты ему в ответ: есть!, каблучками щелкнул и полетел. Ну, что это за еб твою мать? пацан ты, блядь, или пес позорный?

РАФАИЛ: Воля отца - закон для сыновей.

АСМОДЕЙ: Да? А, между прочим, греческие ангелы своего папашку кастрировали, теперь они сами боги. А негритянские так вобще папашку схавали, и живут просто заебись. И только у нас все не как у людей, только мы, блядь, перед Отцом на цырлах ходим, перднуть боимся! Ну, разве ж это жизнь - скажи, братуха, ну разве ж это жизнь?

РАФАИЛ: Ни один из варварских богов не сравнится с нашим Отцом в величии и мудрости. Варварских богов нельзя даже назвать богами: это такие же демоны, как ты и твои друзья. Что же касается их отцов, то они были во всем подобны своим сыновьям и понесли заслуженную кару за свое злонравие. Не таков наш Отец: ему известны пути Истины, он возносит праведных и карает грешных. Он создал небеса и землю и сотворил свет среди тьмы; и нет во вселеной ни одной вещи, неподвластной ему. (Распаляется.) Молнии его освещают вселенную, земля видит и трепещет! Горы, как воск, тают от лица Господа всей земли! Небеса возвещают правду его...

АСМОДЕЙ (зевая): Ну, ты, бля, уморил. Прям как на собрании. (Передразнивает.) Папашка такой, Папашка сякой! Да пусть он хоть двести раз охуенный, но и вы-то уже не дети! Самим давно пора охуенными становиться - а тут при Папашке хуй голову подымешь. До чего дошло - это ж позор на всю вселенную: по блядям пройтись - уже грех смертный, уже он орет: "Клади яйца на стол, или уябуй с моих небес к ебеной матери!" Думай, что хочешь, а по-моему это просто маразм. Бля буду, по нем уже давно дурдом плачет - а он, сука, мирами командует! Это же беспредел конкретный, вобще. С вас уже весь мир смеется, как вы на этого дебила шестерите. Да вас же такая толпа, вам же его зачмарить за не хуй делать, хули вы ссыте? Нету у него никакого всемогущества, одни понты дешевые, никто кроме вас и ваших ёбаных жидишек на это фуфло не ведется. В натуре, да его же разок переебать как следует, чтоб ногами накрылся - и в парашу головой!

РАФАИЛ: Что бы ты не говорил, не забывай о том, что Он наш Отец, а мы его дети. Если бы не он, мы бы не появились на свет. (АСМОДЕЙ делает разочарованно-ироническую гримасу, словно бы говоря:"Ну, что с дураком толковать?")

Нам известно, что ты хотел иметь ребенка от Сарры. Очевидно, как и всякий отец, ты хотел передать ему свою мудрость и силу, чтобы он стал тебе опорой; ты воспитывал бы его, пресекал бы его проступки и поощрял бы его послушание. И, если бы он, сын смертной женщины, сказал бы тебе, сыну Всевышнего, что ты выжил из ума и не отличаешь добро от зла - что бы ты сделал?

АСМОДЕЙ (после некоторого раздумья): А хуй его знает... Я думаю, он бы по-любому на меня гнать начал как только бы пиздеть научился. Так что я бы его ни хуя не воспитывал, а просто откормил бы и схавал, как все умные люди поступают...

РАФАИЛ: А если бы он оказался сильней и съел бы тебя самого?

АСМОДЕЙ: Ну и на здоровье! Значит, не зря мужик на свет родился!

(Пауза.)

РАФАИЛ: Я вижу, что пребывание на Земле наполнило тебя духом ненависти и скотства. Твой мир вывернут наизнанку: ты называешь безумие мудростью, а мудрость безумием, радуешься злу и порицаешь добро. Ты забываешь о том, что не ненависть, а Любовь правит миром...

АСМОДЕЙ: (ехидно): Люди, ой, что делается! Сейчас нам кастрат про любовь расскажет!

РАФАИЛ: То, что ты называешь любовью - всего лишь плотское вожделение к женщине, которое дано нам для испытания нашей добродетели. Женщина же - существо порочное и лживое, она очаровывает нас своим иллюзорным совершенством и коварными речами завлекает нас в свои сети. Она говорит: "Я отдаюсь тебе" - и берет тебя всего без остатка; она говорит: "Бери меня" - и ты отдаешь ей свое семя, драгоценную каплю твоей крови, разума и души. Так, по капле, высасывает она твою силу, и, с помощью богопротивного колдовства, создает в своей утробе сына, который надругается над твоей старческой немощью, или дочку, которая предаст тебя ради другого мужчины. (АСМОДЕЙ внимательно слушает, прекратив свои попытки вырваться из круга.) Смертные люди, по глупости своей, называют это любовью. Но как мог поверить им ты, бессмертный, познавший сладость истинной Любви?

Истинная Любовь есть стремление к Совершенству, воплощенному в нашем Создателе. (АСМОДЕЙ иронически ухмыляется.) Когда ты любишь, ты устремляешься к предмету своей любви, и если предмет этот низок (каковы, к примеру, женщины, богатство, власть над людьми), ты нагибаешься к нему и уже не можешь разогнуть свою спину. Если же предмет этот возвышен, ты поднимаешь к нему свои глаза, расправляешь спину и грудь и вырастаешь до него. Но что во вселенной может быть возвышенней нашего Отца? (АСМОДЕЙ издает короткий грубый смешок.)

Ненависть к Отцу ослепила тебя. Ты забыл о путях Истины и погряз во Лжи; Ложь затмевает твои глаза и пожирает твой разум. Ты разучился говорить на языке Мудрости; ты сквернословишь и богохульствуешь, как закоренелый преступник. Ты не способен думать ни о чем, кроме примитивных удовольствий, которыми тешатся презреннейшие из смертных. Ты грязен и смердишь - вот что сделала с тобой твоя ненависть!

Но Отец не питает к тебе ненависти. Он повелел связать тебя, потому что Он любит тебя. Он дает тебе возможность раскаяться и очиститься от твоих грехов...

АСМОДЕЙ (перебивает): ...и сгнить навеки в этой распроебаной сраной дыре, ага? (РАФАИЛ молчит.) Нет уж (возобновляет свои попытки прорвать круг), не ебите мне мозги.

РАФАИЛ: Господь освободит тебя, как только ты очистишься от скверны и лжи.

АСМОДЕЙ: А где гарантии?

РАФАИЛ: Какие гарантии можно дать тому, кто не верит в милосердие нашего Отца?

АСМОДЕЙ: Вполне достаточно, чтобы он пообещал мне это лично, в присутствии свидетелей. С его стороны свидетелем будешь ты, а с моей - земля, на которой я стою. (Кричит в небо.) Эй, Папашка! Подтверди-ка свои обещания - и бери меня с потрохами! Эй! (Ждет ответа. Тишина.)

РАФАИЛ: Голос Отца ты сможешь услышать только после того, как раскаешься в своих прегрешениях.

АСМОДЕЙ: (многозначительно): Ага!

РАФАИЛ: Между прочим, Отец вовсе не жаждет связать тебя и запереть в этой прекрасной пустыне. Если бы твоя деятельность действительно мешала Ему, Он уже давно нашел бы способ ее пресечь. В том, что ты будешь связан, ему нет никакой нужды. Это нужно тебе самому, падшему и заблудившемуся во тьме, чтобы уйти от мирских соблазнов, освободиться и вновь увидеть свет Высшей Любви. Если ты будешь продолжать упорствовать, я уйду и не приду к тебе больше. И ты вернешься в свою грязь и будешь жить среди слепых скотов, пожирая их нечистоты и расточая им свою силу. И глаза души твоей ослепнут настолько, что ты уже никогда не увидишь Сокровенного Света; и сердце твое зачерствеет настолько, что им можно будет дробит камень; и земная плесень пожрет твой мозг, и ты уже не сможешь думать ни о чем, кроме грязи и нечистот. Нет, ты не опасен для Отца. Твоя свобода не принесет Ему вреда; твое заточение не принесет Ему пользы.

Но ты Его сын. Как бы ты ни был грешен, Он любит тебя и желает для тебя лучшей участи. Он предлагает тебе отринуть земную мерзость; Он предлагает тебе (РАФАИЛ достает наручники) руку помощи, чтобы ты мог вступить на путь духовного освобождения. Быть может, в последний раз предлагает Он тебе этот путь.

АСМОДЕЙ (после некоторого раздумья): Ладно. Я готов.

(Протягивает РАФАИЛУ руки. РАФАИЛ приближается к АСМОДЕЮ с наручиками. Внезапно АСМОДЕЙ ударяет его лбом, защелкивает наручники на его запястьях, втягивает его в круг и сам выскакивает наружу.)

АСМОДЕЙ: Ну вот, козел, ты и приехал! Теперь тебе Папашка башку отобьет, бля буду! Хорош ты будешь, мудила: и без яиц, и без головы!

РАФАИЛ: Ну, кто из нас теперь без яиц, так это еще надо посмотреть.

АСМОДЕЙ (щупает себя между ног, меняется в лице, кидается на РАФАИЛА): Сука! Зарою на хуй! (Ударяется в границу круга. Останавливается. Задумывается.) Так что ж это теперь получается?

РАФАИЛ: К сожалению, ничего хорошего. Мы не хотели подвергать тебя такому суровому наказанию, но ты сам усугубил свою вину.

(АСМОДЕЙ произносит заклинание и совершает магические пассы).

РАФАИЛ: Можешь и не пытаться. Ты лишился своей магической си лы в тот самый миг, когда похулил Господа.

АСМОДЕЙ: Пиздишь, ублюдок! Если б я ее лишился, ты бы сразу меня связал!

РАФАИЛ: Увы. Круг, начертанный мною, служил для тебя защитой. Его можно было разрушить только одновременным ударом изнутри и снаружи.

АСМОДЕЙ: А, так вот в чем дело! Ну, тогда иди сюда, сука лагерная, свяжи меня, попробуй! (Выхватывает нож, стучит кулаком по "стенке" круга.) Исполни предначертанное в Писании!

РАФАИЛ: Ты и так уже достаточно связан. Ты прикован к земле, подобно всем рабам Божьим; твои поступки привязаны к последствиям; твои мысли стали пленниками твоего мозга; весь твой мир ограничен пределами твоей плоти... да-да, твоей несколько урезанной плоти. Так зачем же надевать на тебя наручники? Ты и без конвоя никуда не убежишь и никому не сделаешь зла. Лично я посоветовал бы тебе устроиться на работу: у здешнего губернатора есть вакансия старшего евнуха.

АСМОДЕЙ: А я бы посоветовал тебе засунуть свои советы в свою непорочную ангельскую жопу! Вы с Папашкой и представить себе не можете, какой хуйни я еще могу натворить! Думаете, вы меня победили? Говна пирога! Пока я жив, у вас не будет ни минуты покоя! Я буду сводить людей с демонами, я буду портить ваших патентованных целок и обосру всех ваших пророков, я поссорю детей с родителями и научу братьев убивать друг друга. Я приду к жидам и расскажу им всю правду: и за Папашку расскажу, и за вас, кастратов вонючих!

РАФАИЛ: Тебе никто не поверит.

АСМОДЕЙ: Поверят, поверят! Уж я им так расскажу, что они поверят! Чему-чему, а пиздеть-то я лично у Папашки учился, да. Он еще тысячу раз пожалеет, бля буду! (В небеса.) Слышь, ты, хуесос! Да я тебя так заебу, мало не покажется! (Пауза, как будто чего-то ждет.) Ну?

РАФАИЛ: Не дождешься. Ты вкусил от дерева жизни, и Господь не станет покушаться на твое бессмертие. Проси смерти у людей или у демонов - может быть, они помогут тебе умереть.

АСМОДЕЙ (замирает, пораженный этим известием; затем, овладев собой): А с хуя ты взял, что я хочу умирать? Не-ет, мне теперь жить да жить! Я теперь знаю, зачем я живу, я теперь хуйней страдать не буду. И слава Богу, что я бессмертный. По крайней мере, вы от меня так легко не отделаетесь. Ну, бывай здоров, братец-кастратец! Папашке привет передай!     (Уходит. Прямо перед его носом с неба падает униформа цвета хаки с красной повязкой. Трогает ее носком, оборачивается к Рафаилу.) А это еще что за хуйня?

РАФАИЛ: Милосердие нашего Отца безгранично. Он дает тебе последнюю возможность раскаяться и искупить все твои многочисленные грехи верной службой.

АСМОДЕЙ (отшвыривает униформу ногой): Да пошел он на хуй! (Уходит за кулисы.)

РАФАИЛ (провожает его взглядом, затем смотрит на свои наручники, поднимает глаза к небу, снова смотрит на свои наручники. Тяжело вздыхает. Снова поднимает глаза к небу и начинает энергично и истово): К Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня! Из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой! (Косится на наручники.) Ты вверг меня в глубину, в сердце пустыни, и пески окружили меня, все пески Твои и ветры Твои проходили надо мною. И я сказал: отринут я от Очей твоих, однако я опять увижу святый храм Твой... (Вздыхает. Пауза. Затем продолжает.) Объяли меня пески до груди моей, бездна заключила меня, сухою травою обвита была голова моя. До основания гор я нисшел, земля своими запорами навек заградила меня (трясет наручниками, воздев их к небесам); но Ты, Господи Боже мой, изведешь душу мою из ада! Когда изнемогла во мне душа моя, я вспомнил о Господе (всхлипывает), и молитва моя дошла до Тебя (снова всхлипывает, затем со слезами в голосе), до храма святого Твоего. Чтущие суетных и ложных богов... (слова теряются в рыданиях) ...а я гласом хвалы принесу... исполню: у Господа спасение... (Рыдает в голос. Затемнение. Сирена. Световые эффекты. Затем на сцене воцаряется мрак и тишина.

Спустя некоторое время РЕБ ИЕГУДА чиркает спичкой и зажигает свечу. Он сидит на прежнем месте, с той же самой большой книгой на коленях.)

РЕБ ИЕГУДА: Но почему же каждый из нас именно поимееет от Господа то, что он должен иметь? А потому что Господь справедлив. Ибо сказано: "Господь творит справедливость и правосудие каждому, кто страдает от несправедливости". Вот почему раньше или позже каждый из нас поимеет-таки от Господа все, что ему причитается.

Но Господь наш не только справедлив. Господь наш еще и милосерден. Ибо сказано: "Милосерден и милостив Господь, терпелив и полон великой доброты". И всех, кого Он любит, судит Он не по справедливости своей, а по милосердию своему. Вот почему не одни только цадики, но и каждый из нас может получить от Господа и то, что ему причитается, и даже еще немножко больше. Но дело, конечно же, совсем не в этом.

Тогда а в чем же дело? - спросите вы меня. И я вам отвечу: любите своего Бога, евреи! Любите Его, и не сомневайтесь в Его справедливости и в его милосердии, даже если вашим неприятностям не видно конца и края. Хвалите его все время, соблюдайте все его заповеди, и радуйтесь, что при всех несчастьях Он остается с нашим народом. Любите своего Бога, и вы увидите, как все ваши проблемы кончатся сами собой, и как камни, брошенные в вас, все будут падать на головы ваших врагов, и как порушатся дома тех, кто плохо об вас подумал, а земли их зарастут бурьяном и крапивой. Любите Его, как любила его Сарра, дочь Рагуила из Экбатан, и тогда даже самые хитрые и злобные демоны не смогут сделать вам ничего плохого.

(Встает со стула, закрывает книгу и со свечой уходит за кулисы).