Про сатаниста и богиста

Жил на свете сатанист. Настоящий сатанист. Ни в какого бога не верил, только в Адского Сатану. Ходил зимой и летом в чёрной коже, носил на шее перевёрнутый крест, на загривке три шестёрки, а на левой груди – сатанинскую пентаграмму. А дома у него был чёрный алтарь с настоящим рогатым черепом, перевёрнутое распятие и куча всяких сатанинских прибамбасов. И он всю жизнь мечтал принести сатане кровавую жертву. Лучше всего семидневного младенца, или хотя бы кошечку, или собачку, или голубя… Но это всё были пустые мечты, потому что в реальной жизни он и таракана убить не мог. Иногда, бывало, случайно раздавит – так потом три ночи спать не может, мучится-страдает. И какая тут кровавая жертва, при такой душевной слабости?

А другие сатанисты злобные с него смеялись и всяко над ним издевались. Он бы мог бы им соврать, что типа он по десять младенцев за неделю херачит, как Алистер Кроули. Но врать он не то что бы не умел, а вообще не мог, и говорил только правду. Поэтому на сатанинские тусовки он не ходил, а всё больше дома сидел. Чёрные книги читал, блэк-метал слушал, ужастики всякие, порнушку иногда смотрел. Вместе с женой порнушку смотрел. Жена у него была прикольная, готическая чёрная бестия, тощая, плоская и вредная, и он её очень любил. И ни разу ей не изменял. Хотя и знал, что Сатана это дело одобряет, и жена была не против, и сам он был не против – но вот, не получалось как-то. Времени не было по этой теме заморочиться: у него же работа, семья, дела домашние и всё такое.

А работал сатанист в торговле. Торговал пищевыми продуктами. И все торговые начальники его уважали. Говорили: парень хоть и с придурью, зато честный. Там же в торговле воровство сплошное, а он воровать и не умел и даже не пытался. Так и жил на одну зарплату, и считал, что зарплата у него неплохая, а она и в самом деле со временем стала очень неплохая. И вобще всё в жизни у него сложилось очень неплохо, и он каждый день за это Сатану своего благодарил. Вот так вот: встанет перед чёрным алтарём на одно колено, склонит голову и говорит: спасибо тебе, господин Адский Сатана, за всё хорошее, и прости меня, если что не так.

И вот однажды умер сатанист и попал в рай. Не потому что он такой праведный был – рай ведь не награда и ад не наказание. Просто когда ты умираешь, там тебе открывается миллион путей, и ты сразу летишь куда хочется. И по итогу попадаешь туда, где твоё место. Но сатанист был мужик сознательный и твёрдо знал, что после смерти все сатанисты попадают в ад. И весь свой миллион путей он решительно обрубил, и полетел туда, куда ему меньше всего хотелось. Куда ему было неприятнее всего лететь, туда он и полетел. И попал по итогу в рай, и стал там мучиться.

То есть, никакого Сатаны он там не нашёл. Ни чертей, ни сковородок, ни цепей, ни крючьев, ни прочего адского страпона. Но он каждую минуту ждал, что они появятся, и от этого ужасно мучился. А райские жители ему говорили: дурачок, тут же рай! А он типа соглашался, а внутри себя думал: сами вы дурачки! Но даже эти гордые мысли его не радовали, даже на злорадство он не был способен. Наоборот, он мучился и за себя, и за этих дурачков, которые не знают, что их ждёт. И не рассказывал им ничего, потому что он, во-первых, стеснялся, а во-вторых, они бы ему всё равно не поверили.

А райские жители, между тем, нажаловались на сатаниста Богу. Дескать, спаси его, Господи, мы за него очень беспокоимся, чего он всё время мрачный такой? И Господь проникся и пошёл спасать сатаниста.

Приходит, а сатанист говорит: я в тебя не верю. Я верю только в Сатану, и не надо мне твоего сопливого спасения! Я рождён для вечной ночи… – и дальше погнал что-то такое пафосное, что и сам Господь не выдержал и удалился, закрывая рот ладонью, чтобы не ржать в голос.

Пошёл Господь к себе домой и переоделся Сатаной. Приходит – и сатанист в Него сразу поверил. На колени бухнулся, трясётся весь – то ли от страха, то ли от возбуждения. И говорит: приветствую тебя, мой повелитель! Веди меня на адские муки!

А Господь делает сатанинское лицо и отвечает сатанинскими словами: хуй тебе, а не адские муки! Кто ты такой, чтобы страданий требовать – грешник? злодей? журналист? Ты, блядь, овца по жизни, пачку чипсов ни разу не спиздил, бабе по ебалу ни разу не дал, дерева не срубил, дом не спалил, ребёнка не изнасиловал! Тебя казнить что говно ебать, даже черти побрезгуют. Ты сам себя казнишь – но и это для тебя слишком кучеряво. Тебя, беспонтовая душонка, надо приговорить к вечной радости, чтобы ты ни разу страдать не мог, вот такую кару я для тебя придумал. Радуйся, уёбище, и не смей больше мучиться!

И так Господь разошёлся, что даже на минуточку Сатаной себя почувствовал, прямо по Станиславскому. Но вовремя опомнился и величественно удалился, полыхнув напоследок адским пламенем.

А сатанист после этой встречи заделался сугубо радостным и позитивным, прямо как кришнаит какой-нибудь. Где-то внутри себя он, конечно, не радовался своей безудержной радости, на которую он обречён до скончания вечности – но в целом он больше радовался, чем не радовался, потому что он же не мог не радоваться, не мог же он Сатану ослушаться! А когда человек радуется, то ему, в общем, хорошо вне зависимости. И даже если тебе нехорошо, оттого что тебе хорошо, то это ведь гораздо лучше, чем когда нехорошо, оттого что плохо. По ходу, даже упрямый сатанист в конце концов это понял – и смирился со своей принудительной радостью.

Ну, вот и чудненько. А теперь кое-что совсем другое. В смысле, про богиста. Как он жил и умер, и как у него срослось.

Богист, понятно дело, в Бога верил. Не важно, в какого – главное, что не в Сатану. И он свои заповеди соблюдал, и своему Богу регулярно молился, и за каждый свой грех у Бога прощения просил. А грехи у него – ну, скажем так, – случались, как у каждого из нас. Слаб человек, вот и грешит. А богист вдобавок был ещё не вполне здоров, а потому не грешить просто не мог.

Болел он с детства клептоманией – это, если кто не знает, болезнь неизлечимая. Ему говорят: не укради! – а он всё равно крал, он же не мог не красть. А люди не понимали, что это болезнь – вернее, людям было по фигу, людям своего барахла было жалко. А богиста они совсем не жалели, били его по морде, выставляли за дверь и всяко его чморили. И шёл он домой, и перед Богом каялся – он же с детства благочестивый был, заслуженный богист в четвертом поколении! И Бог его прощал, Бог ведь милостив. Не то что люди.

Болезни иногда с возрастом проходят. Но у богиста клептомания не прошла. Наоборот, когда он созрел, то добавилась ему ещё одна болезнь. Называется сатириаз. Нет, это с сатириками никак не связано, это больше по теме беспокойного хуя, извините за выражение. Богист таких сатанинских выражений никогда не употреблял. А употреблял он женщин, иногда мужчин, до детей доходило не часто, а уж всяких козочек-овечек – вообще ни-ни, это ведь грех страшный! И прочий разврат тоже грех, но что тут поделать, если болезнь такая? Остаётся только у Бога прощения просить – и Бог простит, Он всегда простит, если в Него правильно веришь.

Конечно, такому больному человеку трудно жить среди здоровых людей. Здоровые все какие-то высокомерные, нетерпимые к проявлениям болезни и скорые на физическую расправу. Но богиста Бог берёг, потому что он в Бога верил и молился каждый день: прости меня, Господи! помоги мне, Господи! И Бог его типа любил и по жизни вёл. А чтобы злые люди богиста не тиранили, устроил Бог его на должность инквизитора. И стал богист злых людей… ну, даже не тиранить, а просто и честно жечь на кострах, Божий порядок наводить в этом мире.

Древний какой-то богист получается? А он и был древний, сейчас таких нет, я надеюсь. И он давно уже умер и попал в ад. Не потому что он типа грешил, ад ведь не наказание и рай не награда. Там просто, когда ты умираешь, перед тобой открывается миллиард отверстий, и куда тебя тянет, туда ты и движешься. И по итогу попадаешь туда, где ты должен быть. А богист был уверен, что должен быть в раю – и космически пёр на свет, в сторону ангельской музыки и божественных ароматов. Но вкус его подвёл слегонца, и попал он туда, где мигала светомузыка, гремела попса и пахло письками. То есть, в ад.

Многие подумали бы, что это рай. И богист тоже… ну, даже не подумал, а просто поверил. И поблагодарил Господа, и стал в этом пышном раю обустраиваться.

Друзей своих покойных нашёл, новые знакомства завёл, знаменитостям был представлен. И каждый день удивлялся: до чего же много в раю недостойных людей, порочных и неверующих, которым явно здесь не место! А адские жители ему не говорили, куда он на самом деле попал. Они многие и сами ещё не поняли – а кто уже понял, тот молчал как партизан и внутри себя над наивным новичком подсмеивался.

А богист, между тем, разработал такую концепцию: типа, Бог по милосердию своему, часто пускает в рай не тех, кто этого достоин – но мы-то, достойные, куда смотрим? Наша задача – сделать так, чтобы всяким грешникам это место раем не казалось, а превратилось бы для них в самый настоящий ад! Чтобы, значит, они кровью умылись и страданием очистились!

И с этого момента изо всех адских умывальников потекла кровь, и общее страдание возросло процентов на четыреста. Потому что есть в аду одна особенность: там все желания у всех исполняются. Какое бы говно ты ни пожелал, оно тебе сразу - опа! - и на тарелочке. Понятно, что говна никто не пожелает – наоборот, каждый думает: вот я сейчас кааак пожелаю что-нибудь хорошее-приятное! А по итогу всё сбывается и все в говне по уши, и больше всего говна от тех, кто всем добра желает.

Та'к вот, значит, пострадали из-за богиста многие адские жители. Стали они искать, кто виноват – аж тут богист и сам подставился. Задвинул свою тему на каком-то адском ресурсе, и сразу выпил йаду и убил себя апстену. Но в ту же секунду воскрес, потому что в аду никто насовсем не умирает, а только перевоплощается в другой формат. В зависимости от того, чего он в жизни хочет.

И стал богист собакой страшной. Но он всё по-другому понял, совсем наоборот. У него же нюх улучшился, резвости прибавилось, картина мира изменилась – и он решил, что он теперь Ангел Божий. И что он теперь видит истинную суть, и что его задача – наставить грешников на путь истинный. И когда богист это понял, начал он по аду бегать, на людей бросаться, гавкать и кусаться – но кто-то сразу пожелал ему собачей смерти, и на этом его ангельская карьера кончилась. И в следующем воплощении он уже не бегал. Потому что деревом стал.

Вернее, кустом – даже не кустом, а кустарником неизвестной какой-то, но очень колючей породы. И понял эту тему как очередное повышение – типа, он теперь стал столпом, поддерживающим райские своды. И его задача теперь расти и расти, чтобы рай во все стороны расширялся.

И начал он расти – не столько вверх, сколько вширь. И разросся как бетонный забор, никому в аду от него прохода не было. И настолько он всех достал, что собрались однажды адские жители на специальный субботник, выкорчевали богиста и сожгли его всего подчистую. И стал богист инфузорией-туфелькой.

Понятно, что он и эту тему тоже по-своему переварил. Он, короче, понял, что стал Богом! И создал внутри себя свой собственный мир, и там был свой рай и ад, свои богисты и свои сатанисты и много чего ещё. И он тоже сначала хотел построить сугубо райский мир, а по итогу построил ни то ни сё – и всё равно считал, что его мир самый правильный. И все богисты в этом мире верили в него как в Бога, а для сатанистов он создал специального Сатану, чтобы самому Сатаной не переодеваться. И устроился в аду гораздо лучше, чем тот сатанист в раю –

– или всё-таки не лучше? Ну, не знаю… В самом деле, что лучше: Богом быть или вечно радоваться? Или совместить одно с другим и построить наконец такую вселенную, где всем будет ништяк и никому не будет скучно? Нет, это сложный вопрос, философский какой-то – а у меня как раз ганджа кончилась… И попускает уже…

Комментарий

Концепция загробной жизни, изложенная в сказке, взята у Эммануила Сведенборга.